Terjime Hyzmatlary:

ses.terjime@gmail.com

telefon: +99363343929

EDEBIÝAT KAFESINDE
Durmuş adaty bolardan has süýji, Men howa şarynda uçup barýaryn
© AÝGÜL BAÝADOWA
EDEBIÝAT KAFESINDE
Häzir size hakykat barada Bir erteki aýdyp berjek, diňlemäň...
© SEÝRAN OTUZOW
EDEBIÝAT KAFESINDE
Azajyk ýazylan zatlary okamagy halaýan. Sebäbi gysga zada başlaýaň we tamamlaýaň
© MANGO
EDEBIÝAT KAFESINDE
He-eý guşlar Siz ýöne-möne däl, Ýedi gat ýeriñ Hut teýinden - kapasa bedenden Çykan guşsuñyz. U-ç-u-u-u-ñ!!!!!
© MEŇLI AŞYROWA
Meniň ölmezligim şundan ybarat!
© MERDAN BAÝAT
EDEBIÝAT KAFESINDE

09:58
Eljernon üçin güller / 13
Exclusive


ELJERNON ÜÇIN GÜLLER / 13

(dowamy)

11 maý.

Oňatja pikirlenip we birneme azap çekip, Alisanyň haklydygyna akylym ýetdi – öz duýgurlygyma köpräk bil baglamaly. Şu gün Jimpini üns bilen synladym we girdejiniň bir bölegini üç ýola jübüsine salanyny gördüm. Üstesine-de, diňe hemişeki we ynamdar müşderiler bilen şeýle edýärdi we meniň pikirimçe olaryňam günäsi az däl – eger razylyk bermeselerdi Jimpi beýle aňsatlyk bilen ogurlyk edip bilmezdi. Ýöne näme üçin hut ol günä ýassygy bolmaly? Bu pikir meni öz özüm bilen ylalaşmaga mejbur etdi. Belki, gelen kararym artykmaç gowy bolman biler, ýöne bu öz kararymdy we emele gelen ýagdaýa görä maňa iň gowusy bolup göründi. Meniň hemme zady bilýändigimi aňar ýaly Jimpini habardar etjek.

Onuň bilen duşda gabatlaşdym. Meni görüp tisginip gitdi we yza çekildi. Haýal-ýagallyk etmän işe girişdim.

– Seniň bilen maslahatlaşmagym gerek. Dostlarymyň birinde kynçylyk ýüze çykdy – ol tötänden tanyşlarynyň biriniň öz başlygyndan ogurlyk edýänini gördi, indi hem näme etjegini bilenok. Habar berip, ol oglanyň durmuşyny bozasy gelenok, ýöne dostum başlygyny gaty gowy görýär we bu tertipsizlige sesini çykarman durup bilenok.

Jimpi dikanlap maňa bakdy.

– Onsoň, ol seniň dostuň näme etmekçi bolýar?

– Ine, şol hem iň kyny... Onuň hiç bir zat edesi gelenok. Özüň pikir edip gör, eger ogurlyk bes edilse, ol hakda geplemegiň manysy barmy? Ol bulary unudar goýberer, hamala hiç zat bolmadyk ýaly.

Jimpi agaç aýagyny çözýarkä: – Seniň dostuň başgalaryň işine burnuny sokmagy beter gowy görýär – diýip gaharly hüňürdedi. – Bular ýaly zatlara gözüňi ýummaly. Hakyky dostlarynyň kimlerdigini, näme ol bilenokmyka? Hojaýyn – hojaýyndyr, işgärler bolsa birlikde, agzybir bolmaly.

– Dostum beýle pikir edenok.

– Bu onuň işi däl.

– Sesini çykarmasa, günäň bir bölegi oňa-da düşer. Ýöne, aldatmaklygy öz-özünden bes etse, onda aýdyljak zadam galmaýar. Eger tersine bolsa, ol hojaýyna hemmesini aýdar. Nähili pikir edýäň, ogry bu şerti kabul edermikä?

Jimpiniň zordan saklanýandygyny gördüm. Meni gaty erbet edip urmak isleýärdi, ýöne çäresiz ýumrugyny düwüp oňdy.

– Dostuňa aýt, ol oglanyň başga çykalgasy ýok.

– Ine, bu gowy boldy. Meniň dostum gaty begener.

Jimpi arkasyna döndi, sesini çykarmady, soňra ýaýdanyp maňa bakdy.

– Ol dostuň... Paýa girmek islemezmi?

– Ýok. Onuň ýeke-täk islegi – bu zatlaryň tiz wagtda soňlanmagy.

Jimpiniň gözleri gahar-gazapdan gyzardy.

– Bu işe goşulanyňa sen entek puşman bolarsyň. Men bolsa mydama saňa arka durýardym... Maňa psihiatry görüp gaýtmaga wagt geldi... – diýdi-de tasap gitdi.

Belki, bu zatlary Donnere aýtmagym gerekdi. Dogrusy, Jimpi işi bilen hoşlaşmaly bolardy. Bilemok... Men özüme düşenini etdim. Ýöne, Jimpi ýalylaryň näçesi bu dünýede ýaýnap ýör!

15 maý.

Okuwym üstünlikli ilerleýär. Uniwersitetiň kitaphanasy meniň ikinji öýüm boldy. Maňa aýratyn bir kabinet berdiler. Sekuntda bir sahypany okap ýetişýärin, haçanda kitaplary agdaryşdyramda, hökman töweregime tomaşasöýer talyplar üýşýär.

Häzir meni hemme zatdan beter gadymy dilleriň etimologiýasy, wariasion hasaplamadaky iň täze işler we Hindistanyň taryhy gyzyklandyrýar. Haýran galaýmaly – şeýle seredeniňde deňeşdirip bolmajak düşünjeleriň arasynda, görüp otursak, düýpli baglanyşyk bar eken. Men indiki derejä geçdim. Aýry bilim ugurlaryndan gelýän akymlar hem, hamala bir çeşmeden gaýdýan ýaly biri-birine ýakynlaşdylar.

Talyplaryň din we syýasat baradaky jedelleri, indi maňa çaga gürrüňi ýaly eşdilýär. Şeýle ýönekeý derejede pikir alyşmakdan, mundan buýana lezzet almaýaryn. Adamlara mysal üçin, haýsydyr bir meseläniň ähli çylşyrymlylygyna düşünmeýändiklerini, onuň çuňlygyna aralaşyp bilmeýändiklerini aýdanyňda, olar näme üçindir öýkeleýärler. Ýokardakylaryň durmuşy hem onçakly lezzetli däl.

Bart meni kafeteriýada ykdysady faktorlaryň bankyň hasabat stawkalaryna bolan täsiri baradaky işleri bilen tanalýan bir ykdysadyýet professory bilen tanyşdyrdy. Haçandan bäri ökde bir ydysadyýetçi bilen käbir zatlary maslahatlaşmak isleýärdim. Meselem, parahatlyk wagtynda ykdysady blokadany ýarag hökmünde ulanmagyň ahlak tarapy meni juda gyzyklandyrýar. Käbir senatorlaryň birinji we ikinji dünýä söweşleriniň mysalyndaky ýaly, birnäçe kiçi döwletlere garşy embargo syýasatyna we harby-deňiz blokadasyna geçmek teklibi hakynda näme pikir edýänini soradym.

Ol sesini çykarman, boşluga bakyp meni diňledi. Ol berjek jogabyny pikirlenýän ýaly göründi, ýöne birnäçe minutdan soň bogazyny arçap goýberdi we inkär ediji başyny ýaýkady. Bular ýaly meselelerden özüniň baş çykarmaýanyny düşündirdi. Ony harby ykdysadyýet däl-de hasabat satwkalary gyzyklandyrýar. Bir wagtlar ikinji dünýä söweşi döwründe dünýäniň ykdysady gatnaşyklary barada makala çap eden doktor Wessi bilen gürleşmegim gerek. Entek agzymy açyp ýetişmäkäm elimden tutdy we joşgunly silkeledi. Meniň bilen tanyşanyna şatdygyny, ýöne wagtynyň ýokdygyny – leksiýalara taýynlanyp ýetişmelidigini aýtdy. Ony gören diňe mendim.

Amerikan edebiýatyndan bir hünärmen bilen Çoser hakynda gürleşmekçi bolanymda, bir gündogarşynasdan Trobrian adasy barada soraşdyrmak islänimde we bir psiholog, ýaşlar meseleleri boýunça ekspert bilen önümçiligiň awtomatizasiýasy we işsizligiň arasyndaky baglanyşygy oýlanyşmak islänimde hem edil şeýle boldy. Olaryň hemmesi diňe öz bilimleriniň çäklidiginiň üstüniň açylmagyndan gorkýarlar we hemişe sypjyklyk bilen menden gaçmagyň ýoluny tapýarlar.

Töweregimdäki adamlar indi düýbinden başgaça görünýärler. Professorlaryň tutuş hemmesini akylyň ägirtleri hasaplamak nähili akmaklyk eken! Olaryň ählisi ýönekeý adamlardan bolup, üstesine-de dünýädäkileriň muňa akyl ýetirmeginden gorkýarlar. Alisa – olam bir ynsan, perişde däl. Ertir agşam ony konserte äkitmekçi.

17 maý.

Daň atyp gelýär, men bolsa uklap bilemok... Düýn nämeleriň bolanynyndan baş çykarjak bolýan.

Agşam juda gowy başlady. Biz baranymyzda çemenlik doly eken, Alisa bilen agajyň aşagynda boş bir ýer tapýançak, otlukda uzanyşyp oturan jübitleriň arasyndan kynlyk bilen geçmeli bolduk. Töwerekde adamlaryň barlygyna şaýatlyk edýän zat, diňe garşylyk görkezýän zenan gülkisi we selçeň çilim yşyklarydy.

– Şu ýerde durubereli – diýdi Alisa. – Orkestriň ortasynda oturmak hökmän däl.

– Nähili saz çalýalar – diýip soradym.

– Debýussiniň «Deňizi». Haladyňmy?

– Şeýle saza entäk kän düşünemok. Bu barada oňatja pikirlenmek gerek.

– Gerek däl – diýip pyşyrdap aýtdy, – sazy duýjak bol, goý ol seni gurşap alsyn.

Ol otluga uzandy we başyny sazyň gelýän tarapyna öwürdi. Menden nämä garaşýanyny bilemok. Bu zatlar ylmyň tämiz çyzygyndan we yzygiderli bilim toplamak prosesinden nähili uzakdy! Men elimiň aýasynyň derlemeginiň, gursagymdaky agyrlygyň, ony gujaklamak isleginiň – diňe bir biohimiki reaksiýalardygyny öz-özüme gaýtaladym durdum. Nämeleriň meni beýle gaharly hala getirýänini aňlamak üçin, men ähli gyjyndyryş – täsir ediş zynjyryny hem yzarlap gördüm. Ýöne, mundan soňraky hereket maňa körek we näbelli göründi. Ony gujaklamalymy ýa-da ýok? Gujaklanymy isleýärmi ýa islänokmy? Gaharlanarmy ýa-da ýok? Özümi oglanjyk ýaly alyp barýanyma düşünýärin we muňa-da janym ýanýar.

– Ine... – diýip zordan aýtdym. – Rahatja ýerleşip otyr. Kelläňi egnime goýaý. – Ol özüni gujaklamagyma ýol berdi, emma maňa tarap bakmady. Ol töweregini unutjak derejede sazyň jümmüşine siňip gidene meňzeýär. Muny hakykatdanam isleýärmikä ýa-da diňe maňa dözmezçilik edýärmikä? Elimi biline goýdum. Alisa tisgindi, ýöne gözüni orkestrden aýyrmady. Ol diňe saz bilen meşgul ýaly bolansyrady. Bu boluş ony – maňa jogap bermelimi ýa-da ýok? – soragynyň çözgüdinden halas edýärdi. Saz diňleýärkä meniň ýakynlaşanymy bilmediksireýän bolmagy mümkin, hamala: baş üstüne, bedenime degip bilersiň, ýöne ruhuma degme – diýýän ýaly. Gödeklik bilen alkymyndan tutup, ýüzüni özüme öwürdim.

– Näme üçin maňa bakaňok? Meni ýok hasaplaýaňmy?

– Ýok, Çarli – diýip pyşyrdady, – men özümi ýok hasaplaýaryn..

Ony özüme dogry çekdim. Ol tisgindi we dartyldy. Şonda boljagy boldy – gulaklarym güwwülledi... elektrikli byçgy... örän uzaklarda... Soňra aýaz: elimiň, aýagymyň tüýleri tiken-tiken boldy... barmaklarym guruşdy... Birdenkä biriniň maňa bakýanyny duýdum.

...Akyl ýetirmekligiň duýdansyz üýtgemegi. Garaňkylygyň bir künjeginden, ýakynjakdan, men özümizi biri-birimiziň gujagynda gördüm.

Men töweregime garadym we agajyň arkasyna bukulyp duran on bäş ýaşlaryndaky ýigdekçä gözüm düşdi.

Alisa: – Näme bolýar? – diýdi, soňra gaýtalap sorady: – Näme bolýar?

Men böküp turdum, ol hem garaňkylykda ýitirim boldy.

– Gördüňmi sen?

Gaharly hereketler bilen ýubkasynyň ýygyrdyny düzedişdirip durşuna: – Ýok – diýip jogap berdi. – Hiç kimi görmedim.

– Ol ine, şu ýerdedi. Jyklap durdy. Ýakynjakdan.

– Çarli, nirä barýaň?

– Ol uzaga gaçyp giden däldir.

– Köşeş, Çarli. Bu hiç zady aňladanok.

Belki, onuň üçin hiç zady aňlatmaýandyr....

Biriniň aýagyna büdräp garaňkylyga okduryldym, ýöne elbetde hiç kimi tapmadym.

Ony näçe pikir etdigimçe, ýürek bulandyryjy duýgy has güýçlenýärdi we onuň soňy özüňden gidip ýykylmaga eltjekdi. Özümi ele almaga jan etdim we Alisanyň ýanyna dolandym.

– Yzyndan ýetdiňmi?

– Ýok, emma ol şu ýerdedi. Men ony gördüm!

Alisa birhili maňa geňirgenip seretdi:

– Özüňi erbet duýýaňmy?

– Kellämde bir wyzzylly bar... Bahym aýrylar.

– Gideli bu ýerden.

Alisanyň öýüne gelýänçäk, ol oglan we onuň gözleri bilen özümizi bir az wagtlyk görüp bilmegim kellämden çykmady.

– Öýe girelimi? Kofe gaýnadaýyn.

Elbetde, öýe girmek isledim, ýöne nämedir bir zatlar meni saklady.

– Gowusy girmäýin. Meniň entek käbir etmeli işlerim bar.

– Çarli, men ters bir zat aýdan ýa-da eden däldirin-ä?

– Mesele onda däl. Şol oglan... Ol meniň aňkamy aşyrdy.

Alisa alkymymdady we menden bir posa garaşdy. Ony gujakladym, ýöne şol wagt hemmesi täzeden başlady. Eger häziriň özünde gaçyp gitmesem, basgançakda duran ýerimde şarkylkap özümden gidýän.

– Çarli, sen çyndanam ýaraňok.

– Ony gördüňmi, Alisa? Ýöne, meni aldama.

Ol başyny ýaýkady.

– Ýok. Gaty garaňkydy. Emma, men ynamly aýdyp bilerin...

– Men gideýin. Saňa jaň ederin. – Oňa özüni dürsemäge maý bermän, podýezdden çaltjak çykdym.

Bolan zatlaryň ählisiniň galýusinasiýadan başga zat däldigine umuman ynanýaryn. Doktor Ştraus bir aýala ýakyn bolmagyň ýa-da jyns gatnaşygynyň pikirini etmegiň, diňe bir tolgunma we howsala däl, hatda galýusinasiýalara sebäp bolýan ýaşdan heniz emosional taýdan çykmandygyma ynanýar. Üýtgeşik tizlikde zehin taýdan ösmegim meni aldady, adaty bir emosional durmuşda ýaşap biljegime ynandyrdy. Soňky bolan wakalar Alisa Kinnian ýaly bir aýal bilen doly aragatnaşyga taýyn däldigimi ap-açyk görkezdi. Muny boýun almazlyk mümkin däl.

20 maý.

Çörekhanadan kowuldym. Geçmişe aslyşyp galmagyň akmaklykdygyna düşünýärin, ýöne peçleriň howruna çawlanan, onuň ak kerpiç diwarlarynda nähilidir bir mähribanlyk bardy... Ol ýer maňa öýüm ýalydy.

Näme sebäpden meni beýle ýigrenýärkäler?

Donneri günäkärlemäge sebäp ýok. Ol öz kärhanasynyň we işgärleriniň pikirini etmeli. Emma, ýene-de... Ol meniň üçin kakamyň derejesindenem has ýokardady.

Ol meni kabinetine çagyrdy, gadymy stolynyň ýanyndaky ýeke-täk kürsüde oturtdy we ýan tarapa bakyp şeýle diýdi:

– Seniň bilen gürrüňim bar, Çarli. Soňa goýup ýörmegiň manysy ýok... German daýyň meniň iň gowy dostumdy, oňa işlerim nähili gitse gitsin, seniň hemişe bir işiň, jübüňde puluň we başyňy sokjak bir jaýyň boljagyna söz beripdim...

– Bu öý meniňki we ...

– ...we men saňa bu ýurt üçin janyny gurban eden öz oglum ýaly garadym. Haçan German ýogalanda – sen o wagt näçe ýaşyňdadyň? On ýedimi? – men kasam etdim... Öz-özüme diýdim: Artur Donner, bu çörekhanaň eýesi bolup otyrdygyňça, Çarlini idegsiz goýmarsyň. Ýatjak düşegi, iýjek çöregi bolmaly. Uorrene alyp gitmekçi bolanlarynda, seniň mende işlejegiňi we saňa özümiň göz-gulak boljagymy düşündirdim. Uorrende bir günem bolan dalsiň. Saňa bir otag berdim... Nähili pikir edýäň, sözümde durupdyrynmy?

Men baş atdym, ýöne elindäki haýsydyr bir kagyzlary saklaýyşyndan çen tutsaň, bu zatlary aýtmagyň oňa nähili kyn düşýäni görnüp durdy.

– Men yhlas etdim... Hiç erbet işlemedim...

– Bilýän, Çarli. Men häzir iş barada aýdamok. Saňa bir zatlar boldy, ýöne näme bolanyna düşünemok. Diňe menem däl... Hemmeler gürrüňiňi edýär. Olar gorkýarlar, Çarli... Seni işden çykarmasam, başga alaç ýok.

Onuň sözüni kesmekçi boldum, ýöne ol başyny ýaýkady.

– Düýn agşam tutuş bir delegasiýa üstüme geldi... Çarli, düşünäý, men çörekhanamyň batmagyna ýol berip bilmerin!

Ellerine, içindäki ýygyrt-ýygyrt bolan bir bölek kagyza bakdy, hamala ol ýerde ozal bolmadyk bir zady tapaýjak ýaly.

– Çarli, meni bagyşla.

– Nirä gideýin men?

Bu gürrüňleriň dowamynda ol birinji gezek ýüzüme bakdy.

– Indi bu işiň saňa gerek däldigini gaty gowy bilýäň.

– Jenap Donner, men hiç hili başgasyny bilemok.

– Gel, meselä seredip göreli. Sen indi on ýedi ýyl ozalky, hat-da dört aý ozalky Çarli däl. Özüňe nämeleriň bolanyny maňa düşündirmediň. Ylalaşýan, bu seniň öz işiňdir. Belki, gudrat boldy. Sen ajaýyp ýigide öwrüldiň, hamyr garyjyda işlemek we öýlere zat eltip bermek bolsa ajaýyp ýigide laýyk iş däl.

Şübhesiz, ol haklydy, ýöne içimde bir zat onuň kararyna erjellik bilen garşylyk görkezýärdi.

– Galmaga rugsat beriň, jenap Donner. German daýyma söz berdiňiz ahyryn, meni işletjegiňize. Entek maňa iş gerek, jenap Donner.

– Ýok, Çarli, gerek däl. Eger bu şeýle bolsady, olaryň hemmesini jähenneme ugradardym we seniň arkaňda durardym. Ýöne, olar senden öler ýaly gorkýarlar! Men öz maşgalamy hem ýatdan çykaryp bilemok.

– Eger pikirini üýtgetseler? Olar bilen gepleşerin. – Gürrüň jenap Donneriň isleýän tarapyna ugrukmady, ýöne men indi saklanyp bilemokdym. – Olar maňa düşünerler – diýip ýalbaryp haýyş etdim.

– Ýeri bolýar – diýip, ahyry ol uludan demini aldy. – Synanyş, ýöne öňünden duýdurýan: gowy zatlar eşitmersiň.

Kabinetden çykamda Frenk Reýli bilen Jo Karp edil şol wagt gapdaldan geçip barýadylar we men Donneriň ulaldyp aýtmaýanyna derrew düşündim. Meni görmek olar üçin juda uly bir azapdy.

Frenk bulkaly mejmäni aldy, yzyndan adyny tutup gygyramda, ikisem öwrüldi. – Görüp dursuň, Çarli, işim kän. Soň, başga wagt.

– Ýok, şu wagt. Menden gaçýaňyzmy? Näme üçin?

Ýaňra, heleýbaz hem kezzap Frenk maňa üns bilen seretdi we mejmäni stoluň üstünde goýdy.

– Näme üçinmi? Näme üçindigini saňa aýdaýyn. Sebäbi sen örän ähmiýetli biri bolduň, köpbilmiş, akylly adam bolduň! Indi sen kellesi çişen wunderkind. Ýanyň mydam kitaplyja, hemme soraglaryňam jogabyny bilýäň. Bolanda näme? Özüňi bizden gowudyryn öýdýäňmi? O’keý, ýok bol şu ýerden.

– Men saňa näme etdim?

– Seniň edeniňmi? Eşidýäňmi, Jo? Men saňa aýdaryn näme edeniňi, jenap Gordon. Öz teklipleň bilen hokga çykardyň, indi biz, beýleki galanlarymyz iş ýakmaz ýaly görünýäs. Ýöne, saňa ýene-de aýtjak zadym bar. Meniň üçin sen ömür boýy bolşuň ýaly, şol tentekligiň. Belki, seniň kitaplaryň atlaryna we her hili çylşyrymly sözlerine düşünmän bilerin, ýöne bu meniň senden erbetdigimi aňlatmaýar.

– Hawa – diýip Jo baş atdy we bir ýerlerden orta çykan Jimpä bu netijäni nygtamak üçin öwrüldi.

– Sizden dost bolmagyňyzy sorap duramok – diýdim. – Meniň bilen gatnaşman bilersiňiz. Ýöne, meni işimde galdyryň. Jenap Donner munuň size baglydygyny aýtdy.

Jimpi içiňden geçip barýan bakyş bilen maňa seretdi, ýigrenç bilen tüýkürdi we gaharly jyzyrdady: – Her niçik-de bolsa, güýçli degnaň bar eken! Gümüňi çek, jähennem bol! – Ol öwrüldi we agyr aksaklap uzaklaşdy.

Ine, şeýle. Üstümden gülüp, meniň hasabyma özlerini akylly duýýarkalar hemme zat gaty gowudy, ýöne indi olar bir wagtlar hezil edip kemsiden kemakylyndan pesde galdylar. Başarnyklarymyň örän täsin ösüşi bilen, olaryň «men»-liginiň gabarasyny gowy edip kiçeltdim we olaryň ähli kemçiliklerini ýüze çykardym. Men olary satdym, bu ýüzden meni ýigrenýärler.

Meniň işden çykarylmagymy islemedik ýeke-täk kişi Fanni Birden bolup çykdy we güýçli basyş etselerem, olaryň talabyna asla gol çekmedi.

Hanym Birden: – Emma weli beýtmegim, seniň nähili gaty üýtgäniňi bilmeýändigimi aňladanok, Çarli – diýdi. Sen düýbünden başga biri bolduň! Bilemok, bilemok... Sen sadadyň, gowudyň, ynamdar adamdyň, gaty bir kelleli bolmasaňam akýüreklidiň. Şeýdip, derrew akylly bolmak üçin özüňe näme etdiň? Bu dogry däl.

– Bir ynsanyň has akylly bolmak, bilim almak, dünýä we özüne aň ýetirmek islemeginde näme erbetlik bar?

– Injili ünsli okasaň, adamyň Hudaýyň özi üçin bellän çäklerini aşmaly däldigine düşünersiň. Çarli, eger sen şeýtan bilen bir zatlar etmedik bolsaň, mysal üçin, ýa-da başga bir zat... onda, belki, ähli bu zatlardan dänmäge heniz giç däldir? Öň nähili bolan bolsaň, şonuň ýaly gal.

– Ýok, Fanni, hemme ýollar eýýäm bölünen. Men erbet zat etmedim. Men ýagtylygy görmäge mümkinçilik döredilen dogabitdi kör birine meňzeş. Bu günä bolup bilmez! Meniň ýalylaryň sany basym milliona ýeter. Beýle gudrat ylma bagly.

Hanym Birden toý tortunyň üstüne bezelip goýlan öýlenýän ýigit we gelne bakdy we dodagyny çalaja gymyldadyp pyşyrdady:

– Haçan-da Adam ata we How ene akyl ýetirme agajynyň miwesini iýenlerinde, özleriniň ýalaňaçdyklaryny gördüler, şehweti we haýany bildiler. Bu bir günädi. Mundan soňra olar üçin jennetiň gapylary hemişelik ýapyldy. Eger olar ýylanyň ýalbar-ýakaryna yrylmadyk bolsalardy, biz hiç haçan garramazdyk, ejir çekmezdik we ölmezdik.

Ne oňa, ne beýlekilere başga aýdara zat galmady. Hiç kim gözüme bakyp bilenok. Özal nadanlygym we kemakyllygym üçin äsgermeýädiler, indi bolsa akylym we bilimim üçin ýigrenýäler. Eý, Hudaý, olara menden näme gerek?

Aň düşünjäm, tanaýan we söýýänlerimiň ahlisi bilen aramy bozdy, meni öýden kowdy. Özümi hiç haçan beýle ýalňyz duýmandym. Eger Eljernony beýleki syçanlar bilen bir kapasa goýsalar nähili bolardyka? Gyzykly. Ony ýigrenerlerdimikä?

(dowamy bar)

© Daniel KIZ
Terjime © MANGO

-----
Eljernon üçin güller / 1
Eljernon üçin güller / 2
Eljernon üçin güller / 3
Eljernon üçin güller / 4
Eljernon üçin güller / 5
Eljernon üçin güller / 6
Eljernon üçin güller / 7
Eljernon üçin güller / 8
Eljernon üçin güller / 9
Eljernon üçin güller / 10
Eljernon üçin güller / 11
Eljernon üçin güller / 12
Bölümler: Terjime eserler | Görülen: 24 | Mowzugy paýlaşan: Мango | Teg: Daniel Kiz, mango | Рейтинг: 5.0/1
Похожие материалы

Awtoryň başga makalalary

Ähli teswirler: 8
avatar
0
1 Мango • 10:19, 11.11.2024
11 мая.
Поразмышляв и помучавшись, я понял, что Алиса права - нужно больше доверять собственной интуиции. Сегодня я внимательно наблюдал за Джимпи и трижды заметил, как он кладет в карман часть выручки. Причем проделывал он это только с постоянными, проверенными клиентами, и мне пришло в голову, что их вина ничуть не меньше - без их согласия Джимпи не удалось бы воровать так легко. Но почему именно он должен стать козлом отпущения? Эта мысль и заставила меня пойти на компромисс с самим собой. Наверно, решение не было идеальным, но оно было моим собственным и при сложившихся обстоятельствах показалось мне наилучшим. Я предупрежу Джимпи, дам ему понять, что знаю все.
Я застал его в душевой. Увидев меня, он вздрогнул и отпрянул назад. Не мешкая, я приступил к делу.
- Мне нужно посоветоваться с тобой. У одного моего друга возникли трудности - он случайно узнал, что один из его знакомых обкрадывает своего хозяина, и не знает, что ему делать. Ему не хочется доносить и портить тому парню жизнь, но мой друг очень любит хозяина и не может молча смотреть на это безобразие.
Джимпи уставился на меня.
- Ну и что же этот твой друг собирается делать?
- Вот это как раз самое трудное… Ему ужасно не хочется ничего делать. Сам посуди, если воровство прекратится, то какой смысл болтать о нем? Он просто забудет об этом, как будто ничего не случилось.
- Твой друг слишком любит совать нос в чужие дела, - проворчал Джимпи, отстегивая деревянную ногу. - На такие вещи нужно закрывать глаза. Неужели он не знает, кто его настоящие друзья? Босс - это босс, а рабочие должны держаться вместе.
- Моему другу так не кажется.
- Это не его дело.
- Если он промолчит, часть вины ляжет и на него. А вот если обман прекратится сам собой, тогда и говорить будет не о чем. В противном случае он расскажет хозяину все. Как ты считаешь, согласится вор с такими условиями?
Я видел, что Джимпи стоит огромных трудов сдержать себя. Ему ужасно хотелось врезать мне как следует, но он только бессильно сжимал кулаки.
- Скажи своему другу, что у того парня просто нет другого выхода.
- Вот и отлично. Мой друг очень обрадуется.
Джимпи отвернулся, помолчал, потом нерешительно посмотрел на меня.
- Этот друг… Он не захочет войти в долю?
- Нет. Его единственное желание - чтобы все это поскорее кончилось.
Глаза Джимпи злобно вспыхнули.
- Ты еще пожалеешь, что впутался в это дело. А я-то всегда стоял за тебя… Пора мне навестить психиатра… - И он упрыгал прочь.
Может быть, и стоило рассказать об этом Доннеру. Скорее всего, Джимпи пришлось бы расстаться с пекарней. Не знаю… Я свое дело сделал. Но сколько таких Джимпи процветают еще на белом свете!
avatar
0
2 Мango • 10:23, 11.11.2024
15 мая.
Учеба продвигается успешно. Университетская библиотека стала мне вторым домом. Для меня выделили отдельный кабинет. За секунду я успеваю прочесть целую страницу, и когда я пролистываю книги, вокруг обязательно собирается толпа любопытных студентов.
Сейчас меня больше всего интересуют этимология древних языков, новейшие работы по вариационному исчислению и история Индии. Просто удивительно - между несопоставимыми на первый взгляд понятиями существуют, оказывается, глубокие связи. Я вышел на следующий уровень, и потоки из разных областей знания сблизились, словно текут из одного источника.
Споры студентов о религии и политике кажутся мне теперь детским лепетом. Я больше не получаю удовольствия от обмена идеями на таком примитивном уровне. Люди почему-то обижаются, если сказать, что они не понимают, например, всей сложности какой-либо либо проблемы, не могут постичь всей ее глубины. Жизнь наверху тоже не слишком сладка.
Барт познакомил меня в кафетерии с одним профессором экономики, известным своими работами по влиянию экономических факторов на банковские учетные ставки. Мне давно хотелось обсудить кое-что с серьезным экономистом. Например, меня весьма интересует нравственная сторона применения экономической блокады как оружия в мирное время. Я спросил, что он думает о предложении некоторых сенаторов перейти к политике эмбарго и военно-морской блокады отдельных малых стран по примеру первой и второй мировых войн.
Он молча выслушал меня, глядя в пространство. Мне показалось, что он обдумывает ответ, но через несколько минут он прочистил горло и отрицательно покачал головой. Такие вопросы, пояснил он, лежат вне его компетенции. Его интересуют учетные ставки, а не военная экономика. Мне следует побеседовать с доктором Весси,
опубликовавшим однажды статью о мировых экономических связях в период второй
мировой войны. Не успел я и рта раскрыть, как он схватил мою руку и с жаром
потряс ее. Он был счастлив познакомиться со мной, но ему некогда - нужно успеть
подготовиться к лекции. Только я его и видел.
То же самое случилось, когда я попробовал поговорить о Чосере со специалистом по американской литературе, расспросить востоковеда об острове Тробриан и обсудить с
психологом, экспертом по делам молодежи, связь автоматизации производства с
безработицей. Все они просто-напросто боялись обнаружить узость своих знаний и
всегда находили способ улизнуть от меня.
Окружающие кажутся мне теперь совсем другими. Каким же глупцом надо было быть, чтобы всех профессоров чохом причислять к гигантам мысли! Мало того, что все они лишь самые обычные люди, они еще и одержимы страхом, что остальной мир поймет это. Алиса - тоже человек, а не богиня. Завтра вечером я веду ее на концерт.
avatar
0
3 Мango • 10:24, 11.11.2024
17 мая.
Почти утро, а я не могу уснуть… Пытаюсь разобраться в том, что произошло вчера.
Вечер начался довольно удачно. Когда мы пришли, вся лужайка оказалась занятой, и нам с Алисой пришлось пробираться среди растянувшихся на траве парочек, пока мы по отыскали свободное место под деревом. О человеческом присутствии вокруг свидетельствовали лишь протестующий женский смех и редкие огоньки сигарет.
- Останемся здесь, - решила Алиса. - Вовсе необязательно сидеть посреди оркестра.
- Что они играют? - спросил я.
- «Море» Дебюсси. Нравится?
- Я еще плохо разбираюсь в такой музыке. Нужно поразмыслить о ней.
- Не надо, - прошептала она, - старайся почувствовать ее, пусть она захлестнет тебя.
Она легла на траву и повернула голову туда, откуда доносилась музыка. Не знаю, чего она ждала от меня. Как далеко все это было от чистых линий науки и процесса систематического накопления знаний! Я твердил себе, что вспотевшие ладони, тяжесть в груди, желание обнять ее - всего лишь биохимические реакции. Я даже проследил всю цепь раздражитель - реакция, чтобы понять, что привело меня в столь нервозное состояние. Однако дальнейшие действия представлялись мне расплывчатыми и неопределенными. Обнять ее или нет? Желает она этого или нет? Рассердится она или нет? Я сознавал, что веду себя как мальчишка, и это раздражало меня.
- Вот… - выдавил я из себя. - Устраивайся поудобнее. Положи голову мне на плечо. - Она позволила обнять себя, но даже не взглянула в мою сторону. Казалось, она настолько захвачена музыкой, что перестала воспринимать окружающее. Так хочется ей этого или она просто терпит меня? Я положил руку ей на талию. Алиса вздрогнула, но не оторвала глаз от оркестра. Она притворялась, что занята только музыкой. Это
освобождало ее от решения вопроса: отвечать мне или не стоит? Слушая музыку, она могла делать вид, будто не замечает моей близости: пожалуйста пользуйся моим телом, только душу не трогай. Довольно грубо я взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
- Почему ты не смотришь на меня? Притворяешься, что я не существую?
- Нет, Чарли, - прошептала она, - я притворяюсь что не существует меня…
Я притянул ее к себе. Она вздрогнула и напряглась. Тут это и случилось - в ушах зашумело… электрическая пила… далеко-далеко… Потом холод: по рукам и ногам побежали мурашки… онемели пальцы… Вдруг я почувствовал на себе чей-то взгляд.
…Резкое переключение восприятия. Из какой-то точки в темноте, совсем рядом, я увидел нас самих в объятиях друг друга.
Я посмотрел по сторонам и заметил юнца лет пятнадцати, притаившегося за деревом.
- В чем дело? - выдохнула Алиса. - В чем дело? - повторила она.
Я вскочил, и он исчез в темноте.
- Ты видела?
- Нет, - ответила она, разглаживая юбку нервными движениями. - Я никого не заметила.
- Он стоял вот здесь. Подсматривал. Совсем близко.
- Чарли, куда ты?
- Он не мог убежать далеко.
- Успокойся, Чарли. Это ничего не значит.
Для нее, может, и не значит…
avatar
0
4 Мango • 10:24, 11.11.2024
Спотыкаясьо чьи-то ноги, я бросился в темноту, но, конечно, никого не нашел.
Чем больше я думал о нем, тем сильнее становилось тошнотворное ощущение, за которым обычно следует обморок. Я постарался взять себя в руки и вернулся к Алисе.
- Догнал?
- Нет, но он был здесь. Я видел его!
Она как-то странно посмотрела на меня:
- Тебе плохо?
- Какое-то жужжание в голове… Скоро пройдет.
- Пойдем отсюда.
Пока мы добирались до ее дома, у меня не выходил из головы этот парень и то, что на секунду я увидел нас его глазами.
- Хочешь зайти ко мне? Я сварю кофе. Конечно, я хотел, но что-то удержало меня.
- Лучше не надо. Мне нужно еще кое над чем поработать.
- Чарли, неужели я сказала или сделала что-нибудь не так?
- Не в этом дело. Тот парень… Он совсем выбил меня из колеи.
Алиса стояла вплотную ко мне и ждала поцелуя. Я обнял ее, но тут же все началось снова. Если я не убегу сию же минуту, то хлопнусь в обморок прямо на ступеньках.
- Чарли, ты совсем больной.
- Ты видела его, Алиса? Только не обманывай меня.
Она покачала головой.
- Нет.
Было слишком темно. Но я уверена…
- Мне пора идти. Я позвоню тебе. - И не дав ей прийти в себя, я выскочил из подъезда.
Я почти уверен, что все случившееся было не чем иным, как галлюцинацией. Доктор Штраус полагает, что эмоционально я еще не вышел из того возраста, когда близость к женщине или мысли о сексе вызывают не только волнение и панику, но даже галлюцинации. Необычайно быстрое умственное развитие обмануло меня, заставило поверить, что я могу жить нормальной эмоциональной жизнью. Нельзя не признать, что последние события достаточно ясно показали мою неподготовленность к полноценному общению с женщиной типа Алисы Кинниан.
avatar
0
5 Мango • 10:25, 11.11.2024
20 мая.
Меня выгнали из пекарни.
Понимаю, что глупо цепляться за прошлое, но что-то родное было в ее стенах из белого кирпича, обожженных жаром печей… - Она была мне домом.
За что они так ненавидят меня?
Мне не в чем винить Доннера. Он должен думать о своем предприятии, о других рабочих. И все же… Он был мне больше чем отцом.
Он вызвал меня к себе в кабинет, усадил в единственное кресло, стоявшее рядом с его древним столом, и, глядя в сторону, сказал:
- Мне нужно поговорить с тобой, Чарли. Ни к чему откладывать… Твой дядя Герман был моим лучшим другом, и я обещал ему, что как бы ни шли мои дела, у тебя всегда будет работа, доллар в кармане и крыша над головой…
- Это мой дом и…
- …и я относился к тебе, как к собственному сыну, отдавшему жизнь за эту страну. А когда Герман умер - сколько тебе было? семнадцать? - я поклялся… Я сказал себе: Артур Доннер, пока ты владеешь этой пекарней, ты не бросишь Чарли на произвол судьбы.
У него будет постель и кусок хлеба. Когда тебя хотели забрать в Уоррен, я объяснил, что ты будешь работать у меня и я сам присмотрю за тобой. Ты не провел в Уоррене ни дня. Я дал тебе комнату… Как, по-твоему, сдержал я свое слово?
Я кивнул, но по тому, как он теребил в руках какие-то бумажки, было видно, насколько тяжело ему говорить мне все это.
- Я старался… Я никогда не работал плохо…
- Знаю, Чарли. Но сейчас я говорю не о работе. Что-то произошло с тобой, и я не понимаю, что именно. И не только я… Все говорят только о тебе. Им страшно, Чарли… Я вынужден просить тебя уйти.
Я хотел перебить его, но он покачал головой.
- Вчера вечером ко мне пришла целая делегация… Чарли, пойми, я не могу допустить, чтобы моя пекарня прогорела!
Он смотрел на свои руки, на скомканный листок бумаги в них, словно надеясь найти там то, чего раньше не было.
- Прости меня, Чарли.
- Куда же мне идти?
Он посмотрел на меня, в первый раз за время разговора.
- Ты прекрасно знаешь, что эта работа тебе больше не нужна.
- Мистер Доннер, я не знаю никакой другой.
- Давай рассмотрим этот вопрос. Ты уже не тот Чарли, каким был семнадцать лет назад, и даже четыре месяца назад. Ты не объяснил мне, что случилось с тобой. Согласен, это твое дело. Может быть, случилось чудо. Ты стал блестящим молодым человеком, а работать на миксере и разносить заказы неподходящее занятие для блестящего молодого человека.
Несомненно, он был прав, но что-то во мне упорно сопротивлялось его решению.
- Позвольте мне остаться, мистер Доннер. Вы же обещали дяде Герману, что у меня будет работа. Она все еще нужна мне, мистер Доннер.
- Нет, Чарли, не нужна. Если бы это было так, я послал бы всех их к черту и стоял бы за тебя. Но они боятся тебя до полусмерти! Я не могу забывать и о своей семье.
- А если они передумают? Я поговорю с ними. - Разговор зашел совсем не туда, куда хотелось мистеру Доннеру, но я уже не мог остановиться. - Они поймут, - умолял я.
- Ну, ладно, - вздохнул он наконец. - Попробуй, но предупреждаю: ты услышишь мало приятного.
Когда я вышел из кабинета, Фрэнк Рэйли и Джо Карп как раз проходили мимо, и я сразу понял, что Доннер не преувеличивал. Видеть меня было для них слишком большим испытанием.
avatar
0
6 Мango • 10:25, 11.11.2024
Фрэнк взял поднос сбулочками, я когда я окликнул его, оба обернулись. - Видишь, Чарли, я занят. Потом.
- Нет, сейчас. Вы избегаете меня. Почему?
Фрэнк, болтун, бабник и жулик, внимательно посмотрел на меня и поставил поднос на стол.
- Почему? Я скажу тебе, почему. Потому что ты стал большой шишкой, всезнайкой, умником! Ты теперь вундеркинд, яйцеголовый. Всегда с книжкой, и знаешь ответы на все вопросы. Ну и что? Думаешь, ты лучше нас? О’кей, проваливай.
- Что я тебе сделал?
- Что ты сделал? Слышишь, Джо? Я скажу тебе, что ты сделал, мистер Гордон. Тывыпендривался со своими предложениями, и теперь мы, все остальные, выглядим
бездельниками. Но я скажу тебе еще кое-что. Для меня ты все тот же кретин, каким был всю жизнь. Может, я и не понимаю всяких мудреных слов и названий твоих книг, но это не значит, что я хуже тебя.
- Ага, - кивнул Джо, поворачиваясь, чтобы подчеркнуть этот вывод для появившегося откуда ни возьмись Джимпи.
- Я не прошу вас быть моими друзьями, - сказал я. - Не имейте со мной никаких дел. Только оставьте мне работу. Мистер Доннер сказал, что это зависит от вас.
Джимпи пронзил меня взглядом, с отвращением сплюнул и злобно прошипел: - Однако крепкие же у тебя нервы! Убирайся к черту!
- Он повернулся и тяжело захромал прочь.
Вот так. Все было прекрасно, пока они могли смеяться надо мной и чувствовать себя умниками за мой счет, но теперь они оказались ниже кретина, над которым вдоволь поиздевались в свое время.
Удивительным ростом своих способностей я заставил их «я» сильно уменьшиться в размерах и вытащил на свет божий все их недостатки. Я предал их, и за это они возненавидели меня.
Фанни Бирден оказалась единственной, кто не желал моего увольнения, и, несмотря на сильное давление, так и не подписалась под их требованием.
- Но это совсем не означает, - сказала она мне, - что я не замечаю, как сильно ты изменился, Чарли. Ты стал совсем другим! Не знаю, не знаю… Ты был простым, хорошим, надежным человеком, не слишком головастым, зато честным. Что ты сделал с собой, чтобы вот так, сразу, поумнеть? Это неправильно.
- Что может быть плохого в том, что человек хочет стать разумнее, получить знания, понять мир и самого себя?
- Почитай повнимательнее Библию и поймешь, что человек не должен превосходить назначенного ему Господом. Чарли, если ты не сделал ничего такого с дьяволом, например, или еще чего… то, может, еще не поздно отказаться от всего этого? Оставайся таким, каким был раньше.
- Нет, Фанни, все пути уже отрезаны. Я не сделал ничего плохого. Я похож на слепого от рождения, которому позволили увидеть свет. Это не может быть грехом! Таких, как я, скоро будут миллионы. Такое чудо подвластно науке.
Она посмотрела на жениха и невесту, украшавших свадебный пирог, и едва шевеля губами, прошептала:
- Когда Адам и Ева отведали плод с древа познания, то увидели, что они наги, узнали похоть и стыд. Это был грех. После этого врата рая навсегда закрылись для них. Если бы они не поддались уговорам змея, нам не пришлось бы стареть, страдать и умирать.
Больше мне нечего было сказать ни ей, ни другим. Никто не смотрел мне в глаза. Раньше меня презирали за невежество и тупость, теперь ненавидят за ум и знания. Господи, да чего же им нужно от меня?
Разум вбил клин между мной и всеми, кого я знал и любил, выгнал меня из дома. Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким. Интересно, что случится, если Элджернона посадить в клетку с другими мышами? Возненавидят ли они его?
avatar
0
7 Мango • 10:59, 11.11.2024
şu sözlemi nädip başgaça nädip alyp bolarka:

"Но почему именно он должен стать козлом отпущения?"

(Ýöne näme üçin hut ol günä ýassygy bolmaly?)
birhili türkmençe däl ýaly...
avatar
0
8 Мango • 11:02, 11.11.2024
Çarli jana gynandym.
işden çykardylar. diňe beýlekilerden akylly bolany üçin... ýa-da onuň akyly pekarnidäkileriň eden-etdiligine päsgel berdi...
Çarlini ýok etmeseler, ogrulyk etmek kynlaşandyr-da...

akylly bolmaň.
ýa-da akyllydygyňyzy bildirmäň... :-)
avatar

Старая форма входа
Total users: 203