Terjime Hyzmatlary:

ses.terjime@gmail.com

telefon: +99363343929

EDEBIÝAT KAFESINDE
Durmuş adaty bolardan has süýji, Men howa şarynda uçup barýaryn
© AÝGÜL BAÝADOWA
EDEBIÝAT KAFESINDE
Häzir size hakykat barada Bir erteki aýdyp berjek, diňlemäň...
© SEÝRAN OTUZOW
EDEBIÝAT KAFESINDE
Azajyk ýazylan zatlary okamagy halaýan. Sebäbi gysga zada başlaýaň we tamamlaýaň
© MANGO
EDEBIÝAT KAFESINDE
He-eý guşlar Siz ýöne-möne däl, Ýedi gat ýeriñ Hut teýinden - kapasa bedenden Çykan guşsuñyz. U-ç-u-u-u-ñ!!!!!
© MEŇLI AŞYROWA
Meniň ölmezligim şundan ybarat!
© MERDAN BAÝAT
EDEBIÝAT KAFESINDE

22:06
Eljernon üçin güller / 10
Exclusive



ELJERNON ÜÇIN GÜLLER / 10
(dowamy)

22 aprel.

Çörekhanadaky adamlar gaty üýtgediler. Olaryň meni äsgermezliginden beter, hakyky duşmançylygyny duýýaryn. Donner meniň profsoýuza girmegimi isleýär, aýlygymy hem ýene bir gezek galdyrdy. Iň erbet ýerem, bu zatlardan hiç lezzet alamok, sebäbi adamlar menden öýkeli. Niçigem bolsa, olarda günä ýok – maňa näme bolanyna olar düşünenoklar, menem düşündirip bilemok. Öň olar maňa guwanar öýdýärdim. Emma, beýle bolmady.

Dogrusy, meniň gepleşjek kimsäm bar. Ertir agşam Kinnian hanymy kino çagyraýyn, aýlygymyň köpelenini bellemäge. Eger batyrlyk tapsam.

24 aprel.

Ýazgylarymy başgalaň okajagyny bilip durkam, duýgularymy düýbünden ýazyp bilmejegim barada, meniň we doktor Ştrausyň pikiri bilen professor Nemur ahyr soňy razylaşdy. Öz ýazgylarymda mydama dogruçyl bolmaga jan etdim, ýöne şeýle bir zatlar bar; men olaryň uly ile aýan bolmagyny islämok. Iň bolmanda, şuwagt.

Indi örän gizlin gaýgy-hasratlarym baradaky ýazgylarymy özümde saklap galyp bilýän, ýöne bir şert bilen; gutarnykly doklady Uelbergiň fonduna hödürlemezden öň professor Nemur hemmesini okajak we nämeleriň çap ediljegine özi karar berjek.

Şu gün ýeterlik bir ýakymsyz waka bolup geçdi. Doktor Ştrausdan ýa-da professor Nemurdan “Alisa Kinniany kino görmäge çagyryp bilerinmi” diýip soramak üçin laboratoriýa irräk geldim. Gapyny kakjak bolup durkam, olaryň ozara dawa-jenjelini eşitdim.

Diňlemek endiginiň hötdesinden gelmek örän kyn; öňler adamlar mydama men bir boşluk ýaly, meniň özleri baradaky etjek pikirim olar üçin barybir ýaly geplärdiler we edenlerini ederdiler ahyryn.

Olaryň biri eliniň aýasy bilen stoly urdy welin, professor Nemur gygyrdy:
– Çikago doklat berjegimizi men eýýäm guramaçylyk komitetine habar berdim!

Soňra doktor Ştrausyň sesini eşitdim:
– Sen ýalňyşýaň, Garold. Alty hepde – juda gysga möhlet. Onda entek üýtgeşmeler gidip dur.

Soňra ýene Nemur:
– Şu wagta çenli özümiziň çaklamamyzda biz ýeke gezegem ýalňyşmadyk, şeýlelik bilen netijelerimizi köpçülige ýetirmäge hak gazandyk. Gaýtalap aýdýan, Jeý, gorkar ýaly asla hiç hili zat ýok. Hemmesi meýilnama görä barýar.

Ştraus:
– Bu iş biziň hemmämiz üçin juda möhüm, ony wagtyndan öň jar edip bolmaz. Sen beýle batyrlygy nireden...

Nemur:
– Taslamanyň ýolbaşçysynyň mendigimi ýatdan çykarýaň öýdýän!

Ştraus:
– Senem ýatdan çykarma, bu ýerde mesele diňe öz abraýyň däl! Eger netije tassyklanmasa, bütin teoriýa zarba astynda galar!

Nemur:
– Mümkin bolan zatlaryň ählisini barladym, ýaňadanam barladym, indi bize regressiýa howp salanok hasaplaýaryn. Kiçiräk doklad bize zyýan etmez. Hemmesiniň ugruna boljagyna ynanýaryn!

Soňra Ştraus, Nemuryň Gelstondaky psihologiýa kafedrasynyň müdüri wezipesine göz dikýändigini aýtdy. Nemur muňa jogap edip, Ştrausyň onuň eteginden ýapyşýanyny we şan-şöhrat üçin yzyna düşýänini aýtdy.

Ştraus:
– Meniň enzimleriň inýeksiýasy we neýrohirurgiýa tehnikam bolmazdan, seniň teoriýalaryň hiç bir gymmaty ýok, şeýle hem ýakyn wagtda dünýädäki müňlerçe hirurglar meniň metodikamdan peýdalanarlar.

Nemur:
– Bu täze metodikalar diňe meniň teoriýamyň netijesinde emele geldi!

Olar biri-birine her zat diýip sögündiler: opportunist, bihaýa, pessimist. Men näme üçindir gorkdum. Birden, gapynyň öňünde durup olary diňlemäge hiç hili hakymyň ýoklugy aklyma geldi. Muňa olar oň ähmiýetem bermezdiler, ýöne indi, akyl taýdan başarnygymdan gaty gowy habarlydyklary üçin, meniň bu jedel barada bilmegimi islemeseler gerek. Gürrüňlerini soňuna çenli diňlemän, ol ýerden aýryldym.

Köçe garaňkyrady, meni beýle gorkuzan zadyň nämedigine düşünjek bolup, uzak wagtlap aýlandym ýördim. Ilkinji gezek olary öz hakyky boluşlary ýaly gördüm – hudaýam däl, hat-da gahrymanam däl, olar öz işlerinden nämedir bir zatlar almaga yhlas edýän adaty iki ýadaw erkek kişi. Eger, birden Nemur hakly bolup, eksperiment şowly geçen bolsa? Onda, jedelleşiljek näme bar?

Indi, Kinnian hanymy kino çagyrmalymy ýa ýok? Ertir soraýyn.

26 aprel.

Ähtimal, men kollejde işsiz kaňkap ýörmeli däldirin. Goltugy kitaply bir ýerlerik howlugyp barýan ýaş oglan-gyzlar, olaryň sesiniň owazy – bularyň ählisi meni tolgundyrýar. Olar bilen bir çaşka kofe başynda oturyp söhbet etmek, romanlar, syýasat, täze pikirler barada çekişmek isleýärin. Olaryň poeziýa, ylym we filosofiýa – Şekspir we Milton, Nýüton, Eýnşteýn, Freýd, Platon, Gegel we Kant hakynda, şeýle-de atlary kellämde äpet jaň sesi ýaly ýaňlanyp duran beýlekiler hakynda edýän jedellerini diňlemek gyzykly.

Olaryň gürrüňini diňlänimde, ýaşym ep-esli uly bolsa-da, özümi hamala talyp ýaly alyp barýaryn. Okuw kitaplaryny ýanym bilen göterýärin hat-da çilim çekmäge-de başladym. Elbetde, gülkünçdirem, ýöne näme üçindir, menem özümi olaryň dünýäsine degişli ýaly duýýaryn. Öz öýümi hem-de şeýle bir ýalňyz kiçijek otagymy ýigrenýärin.

27 aprel.

Kafede birnäçe talyp bilen tanyşdym we dostlaşdym. Olar Şekspiriň pýesalaryny özüniň ýazyp-ýazmanlygy barada jedel edýärdiler. Olaryň arasyndan, burny derlän çişik biri, Şekspiriň hemme pýesalaryny Marlou-nyň ýazandygyny nygtady. Ýöne, gara äýnekli, boýy keltejik Lenni: Marlou – bolgusyzlyk, bu pýesalary ser Frensis Bekonyň ýazandygyny her kim gaty gowy bilýär, sebäbi Şekspir hiç haçan kollejde okamady we onuňky hasaplanýan eserlerde duýulýan aň-bilim derejesine eýe bolmady – diýdi. Soňra, kellesinde birinji kurslylaryň geýýän şapkasy bolan talyp, Şekspiriň pýesalarynyň, aslynda bir hanym tarapyndan ýazylandygyny, tualetdäki oglanlardan eşdenini aýtdy.

Olar syýasat, sungat we Hudaý barada gürrüň etdiler. Hudaý bolmanam biler diýip hiç pikir etmändirin. Meni biraz gorky gaplap aldy, çünki ilkinji gezek Hudaýyň nämedigini pikir etdim.

Kollejiň esasy wezipeleriniň biri – ynsanlara ömür boýy ynanan zatlarynyň aslyýetinde, edil beýle däldigini we hiç bir zadyň aslyýetinde, edil pikir edilişi ýaly bolmaýandygyny düşündirmekden ybaratdygyna, indi aň ýetirýärin.

Olar jedelleşýärkäler, içim tolgunmadan möwç urýardy. Ine, dünýede iň köp isleýän zadym – kolleje gitmek we adamlaryň wajyp zatlar hakyndaky gürrüňlerini diňlemek.

Indi, boş wagtymy galapyn diýen ýaly kitaphanada, kitap baryny iýip we siňdirip geçirýärin.

Gyzyklanma çägim, ýeterlikçe giňiş: Dostoýewskiý, Flober, Dikkens, Hemingueý, Folkner – elime ilen islendik roman. Meniň açlygym, doýmaz-dolmaz görnüşden.

28 aprel.

Ejemiň kakam bilen hem-de meni 222-ä geçirmänkäler okan 13-nji mekdebimiň mugallymasy bilen söwüşýäni gije düýşüme giripdir....

– ...Ol sagdyn! Ol sagdyn! Ol ulalar we beýlekiler ýaly bolar! Beýlekileriň ählisindenem gowy bolar! - ejem mugallymanyň ýüzüne ýapyşjak bolýar, emma kakam ony güýç bilen saklaýar. – Ol kolleje gatnar! Ol meşhur biri bolar! – ejem kakamyň elinden sypyp, yzly-yzyna gaýtalap gykylyklaýar. – Ol kolleje gatnar!

Biz direktoryň kabinetinde, bu ýerde bizden başgada bir topar adam bar. Her kim aladaly görünýär, diňe direktoryň orunbasary sähelçe ýylgyrýar we muny göräýmesinler diýip ýüzüni gapdala sowýar. Düýşümde direktoryň uzyn sakaly bar, ol otagyň içinde ýüzüp ýör we barmagyny maňa çommaldýar:

– Ony aýratyn mekdebe geçirmeli. Uorrendäki Ýörite döwlet mekdebi – size şol ýeri gerek! Ol bärde galyp bilmez!

Kakam ejemi kabinetden zor bilen itekläp çykarýar, ýöne ol gygyrmasyny we aglamasyny goýanok. Ejemiň ýüzüni görüp bilemok, ýöne onuň gan aglaýan gözlerinden akýan ýaş üstüme damýar...

Irden diňe düýşümi ýatlamak däl, eýse huşum bilen ýene-de dumanyň arasyndan geçip, alty ýaşly wagtyma, bu zatlaryň bolan günlerine aralaşyp bildim. Norma entek dogulmandy. Ejem – gysga boýly, gara saçly. Geplände howlukmaç we mydam elleri hereketli. Onuň aladaçyl ullakan guş ýaly, kakamyň daşynda ganat gerip ýörüşi ýadymda. Kakam işde gaty ýadaýardy we ejemi başyndan sowmaga güýji galanokdy.

Men Çarlini görýärin. Ol aşhananyň ortasynda, elinde-de halaýan oýunjagy – ýüpe düzülen monjuk we halkalar. Pyrlaýan ýüpi daş-töwerege şöhle saçyp, barmagyna saralýar. Uzak günläp bu oýunjagy oýnap bilýär. Ony kimiň ýasany, soňra nirä ýitirim bolany ýadymda däl, ýöne Çarliniň göz gamaşdyryjy ýalpyldaýan halkalara haýran galyp seredýäni ýadymda...

Ejem oňa gygyrýar... ýok, ol kakama gygyrýar:

– Ony mekdepden çykarjak däl! Onuň ýagdaýy düzüw!

– Roza, bu çagaň akly düzüw diýip özüňi aldamagy bes et. Seretsene oňa. Roza! Ol eýýäm alty ýaşady, ýöne...

– Ol samsyk däl! Ol hemme çagalar ýaly!

Elindäki ýüpüni oýnap oturan ogluna, kakasy gynanç bilen seredýär. Çarli ýylgyrýar we ýüpüniň nähili gowy pyrlanýanyny kakasyna görkezmek üçin elini uzadýar.

– Ýok edip zyň, bu nejis zady! – ejesi bagyryp, Çarliniň eline urýar. Ýüp ýere gaçýar. – Bar, git-de kubik oýna!

Çarli bu duýdansyz tutaşan gahar-gazapdan gorkýar. Mundan soňra nämeleriň boljagyny bilenok. Ol titremäge başlaýar. Ene-atasynyň dawasy dowam edýär we birinden beýlekisine geçýän sesler ony pugta gurşap alýar, içini gysyp-gowurýar. Howsala düşýär.

– Çarli, ýöre hajathana tarap! Balagyňy hapalabam bir gör!

Elbetde, ejesine gulak asjakdy, ýöne näme üçindir aýaklary diýen edenok. Ol kellesine inýän urgylardan goranmak üçin ellerini ýokary galdyrýar.

– Taňrynyň haky üçin, Roza! Ony öz gününe goý! Seretsene, nähili gorkuzdyň. Mydama sen şeýdýäň, bu çaga görgüli bolsa...

– Sen näme üçin maňa kömek edeňok? Näme üçin ähli zady men etmeli? Yza galmasyn diýip, her gün ony özüm okuwa taýynlaýan. Ol diňe haýal alýar, başga zat däl!

– Özüňi aldama Roza, bu karam bolýar. Oňa haýwanlara edilişi ýaly tälim berjek bolýaň. Ony bizar etme.

– Onuňam her kim ýaly bolmagyny isleýän!

Olar dawalaşýarkalar, Çarliniň garny hamala ýaryljak ýaly, gitdigiçe beter agyrýar. Ol hajathana gitmelidigini gaty gowy bilýär. Ýöne, özüne buýrup bilenok. Hemme zady göni şu ýerde, aşhanada etmek oňa has amatly, emma bu nädogry bolar, ejesi hem ony urar. Ol ýüpüni yzyna almak isleýär. Eger ýüp elinde bolup, pyrlansady, ol saklanyp bilerdi we balagyny hapalamazdy. Emma, oýnawajy ýok – halkalar we monjuklar aşhanada pytraşyp ýatyr, ýüpi bolsa peçiň golaýynda ýatyr.

Geň galmaly, sesler maňa gaty gowy düşnükli gelse-de, entegem olaryň ýüzüni görüp bilemok, diňe bulanyk sudur görünýär. Kakam – äpet we äwmezek, ejem – keltejik we çalasyn. Olaryň dawasyny diňleýärkäm, bar güýjüme gygyrasym gelýär: «Oňa bir seretseňizläň! Aşak bakyň! Çarlä serediň! Ol hajathana gyssanýar!!!».

Olar dawalaşýarlar, Çarli bolsa eljagazlary bilen gyzyl gözenekli köýnejiginden ýapyşyp dur.
Olaryň arasyndaky uçgun ýaly syçraýan sözlerden, gahar we öz günälerine aň ýetirmeleri duýulýär.

– Ol sentýabrda ýene on üçünji mekdebe gider, şol klasda hem dowam eder!

– Hakykaty kabul etsene! Mugallymy onuň hiç bir çynlakaý işe başarnygy ýok diýdi.

– O haramzadamy? Ah, indiki gezek oňa näme diýjegimi bilýän! Goý, başlap bir görsün, menem diňe hossarlar sowetine ýazyp oňman! Ol kirli jelebiň gözlerini oýaryn! Çarli, näme beýle towlanjyraýaň? Ugra hajathana. Özüň git. Bilýäň-ä nirä gitmelidigini.

– Näme, göreňokmy – ol seniň bilen gitmek isleýär. Ol gorkýar!

– Azar berme! Ýeke özem gidip biler. Kitapda bu, onuň ynamyny artdyrar we maksada ýetmek duýgusyny döreder diýip ýazylan.

Ýöne, ak kafelli sowuk otagyň, Çarlide döredýän gorkusy ähli zatdan üstün çykýar. O ýere ýeke gitmäge gorkýar. Ol elini ejesine uzadyp aglamjyraýar:

– Ha... hajatha...

Ejesi onuň eline urýar.

– Bes et! Sen indi uly oglan. Göni hajathana ýöre we öwredişim ýaly balagyňy sypyr. Öňünden duýdurýan – eger balagyňa göýberäýseň, jeza bererin.

Ony gaplap alan spazmalary dolulygyna diýen ýaly duýup bilýärin, bu ikisi bolsa onuň depesinde durup, näderini görmek üçin garaşýarlar. Aglamjyrama gitdigiçe ýuwaşaýar we birdenkä ol öz bedeniniň kontrolyny ýitirýär. Elleri bilen ýüzüni ýapýar we eşigini harap edýär.

Rahatlama we gorky. Häzir ejesi ony ýenjer. Ine, eýýäm oňa tarap egilýär, oňa ýigrenji çaga diýip gygyrýar, Çarli bolsa kakasyndan haraý isleýär.

...Birden, olaryň ady ýadyma düşdi, ejem – Roza, kakam bolsa – Matt. Ejemiň we kakamyň atlaryny ýadymdan çykarmagym gaty geň. Ýöne, gyz jigimiň adyny bilýärdim ahyryn. Olar barada haçan iň soňky gezek pikir edenim ýadymda däl. Şu pursat näme hakda pikir edýänini aňlamak üçin, Matty göresim geldi. Ejem meni ýenjip başlanda, kakam aňyrsyna öwrülip köçä tarap gitdi.

Käşgä ýüzlerini görüp bilsedim!

(dowamy)

© Daniel KIZ
Terjime © MANGO

-----
Eljernon üçin güller / 1
Eljernon üçin güller / 2
Eljernon üçin güller / 3
Eljernon üçin güller / 4
Eljernon üçin güller / 5
Eljernon üçin güller / 6
Eljernon üçin güller / 7
Eljernon üçin güller / 8
Eljernon üçin güller / 9
Bölümler: Terjime eserler | Görülen: 107 | Mowzugy paýlaşan: Мango | Teg: mango, Daniel Kiz | Рейтинг: 5.0/2
Похожие материалы

Awtoryň başga makalalary

Ähli teswirler: 6
avatar
0
1 Мango • 22:11, 09.06.2024
22 апреля.
 
Народ
в пекарне здорово изменился. Они не просто игнорируют меня, я чувствую настоящую
враждебность. Доннер хочет, чтобы я вступил в профсоюз, и еще раз повысил мне
зарплату. Самое паршивое, что я не получаю от всего этого никакого
удовольствия, потому что люди обижены на меня. Что ж, не могу винить их - они
не понимают, что произошло со мной, а я не могу объяснить им. Раньше мне
казалось, что они будут гордиться мной. Но это не так.
Правда, мне есть с кем
поговорить. Завтра вечером приглашу мисс Кинниан в кино, отпраздновать
прибавку. Если отважусь.
 
24 апреля.
 
Наконец-то профессор Немур
согласился со мной и с доктором Штраусом, что мне совершенно невозможно
записывать свои ощущения, зная, что их будут читать другие. В своих записях я
всегда старался быть абсолютно честным, но есть такое, что мне не хотелось бы
делать всеобщим достоянием. По крайней мере, сейчас.
Теперь я могу оставлять у
себя записи о самых тайных переживаниях, но при условии, что перед тем как
представить окончательный доклад в фонд Уэлберга, профессор Немур прочитает все
и сам решит, что может быть опубликовано.
Сегодня произошло довольно
неприятное событие. Я пришел в лабораторию пораньше, чтобы спросить доктора
Штрауса или профессора Немура, можно ли мне пригласить Алису Кинниан в кино. Я
уже собрался было постучать в дверь, но услышал, как они спорят друг с другом. Очень
трудно справиться с привычкой подслушивать, ведь раньше люди всегда говорили и
действовали так, словно я пустое место, словно им наплевать, что я о них
подумаю.
Кто-то из них стукнул
ладонью по столу, и профессор Немур закричал:
- Я уже информировал
оргкомитет, что мы представим доклад в Чикаго!
Потом я услышал голос
доктора Штрауса:
- Ты не прав, Гаролд.
Шесть недель - слишком короткий срок. Он все еще меняется.
Потом опять Немур:
- До сих пор мы ни
разу не ошиблись в своих предсказаниях, и тем самым получили право обнародовать
наши результаты. Повторяю, Джей, бояться абсолютно нечего. Все идет по плану.
Штраус:
- Эта работа слишком
важна для всех нас, чтобы трезвонить о ней прежде времени. Ты берешь на себя смелость…
Немур:
- А ты забываешь, что
руковожу проектом я!
Штраус:
- А
ты забываешь, что тут замешана не только твоя репутация! Если результаты не
подтвердятся, под ударом окажется вся теория!
Немур:
- Я
проверил и перепроверил все, что можно, и думаю, что регрессия нам больше не
грозит. Небольшой доклад не повредит нам. Я просто уверен, что все будет в
порядке!
Потом
Штраус сказал, что Немур метит на пост заведующего кафедрой психологии в
Гэлстоне. На это Немур ответил, что Штраус вцепился ему в фалды и тащится за
ним к славе.
Штраус:
- Без
моей техники нейрохирургии и инъекций энзимов твои теории ничего не стоят, и
скоро тысячи хирургов во всем мире будут пользоваться моей методикой.
Немур:
- Эти
новые методики родились только благодаря моей теории!
Они
всячески обзывали друг друга: оппортунист, циник, пессимист, и я почему-то
испугался. Внезапно мне пришло в голову, что я не имею никакого права стоять
под дверью и подслушивать их. Раньше для них это не имело бы никакого значения,
но теперь, когда они прекрасно осведомлены о моих умственных способностях, вряд
ли им захочется, чтобы я узнал об этом споре. Не дождавшись конца разговора, я
ушел.
На
улице стемнело, и я долго бродил, пытаясь понять, что же так испугало меня.
Впервые я увидел их такими, какие они есть на самом деле - не богов, даже не
героев, а просто двух усталых мужчин, старающихся получить что-то от своей
работы. А вдруг Немур прав, и эксперимент удался? О чем же тогда спорить?
Так
приглашать мисс Кинниан в кино или нет? Спрошу завтра.
avatar
0
2 Мango • 22:12, 09.06.2024
26 апреля.
Наверно, не стоит мне
болтаться по колледжу без дела. Вид юношей и девушек, спешащих куда-то с
книгами под мышкой, звуки их голосов - все это волнует меня. Мне хочется
посидеть и поговорить с ними за чашкой кофе, поспорить о романах, политике,
новых идеях. Интересно послушать, как они спорят о поэзии, науке и философии -
о Шекспире и Мильтоне, Ньютоне, Эйнштейне, Фрейде, Платоне, Гегеле и Канте, и о
других, чьи имена отдаются у меня в голове, как звуки огромного колокола.
Слушая их разговоры, я
притворяюсь, что тоже студент, хотя и много старше. Я ношу с собой учебники и
даже начал курить трубку. Глупо, конечно, но мне почему-то кажется, что я
принадлежу к тому же миру, что и они. Ненавижу свой дом и свою такую одинокую
комнатенку.
 
27 апреля.
В кафе познакомился и
подружился с несколькими студентами. Они спорили о том, сам ли Шекспир писал
свои пьесы. Один из них - толстяк с потным носом - утверждал, что все пьесы
Шекспира написал Марлоу. Но Ленни коротышка в темных очках - сказал, что Марлоу
- это чепуха и все прекрасно знают, что эти пьесы написал сэр Фрэнсис Бэкон,
потому что Шекспир никогда не учился в колледже и не мог получить того
образования, которое прослеживается в приписываемых ему произведениях. Тогда
парень в шапочке первокурсника сказал, что слышал, как ребята в туалете
говорили, будто пьесы Шекспира на самом деле написала какая-то леди.
Они говорили про политику,
про искусство и про Бога. Никогда не предполагал, что Бога может и не быть. Мне
становится немного страшновато, ведь я впервые задумался о том, что же такое
Бог.
Теперь я понимаю, что одна
из главных задач колледжа - объяснить людям, что то, во что они верили всю
жизнь, на самом деле совсем не так и что ничто не является на самом деле тем,
чем кажется.
Все время, пока они
спорили, возбуждение так и бурлило во мне. Вот чего мне хочется больше всего на
свете - ходить в колледж и слушать, как люди говорят о важных вещах.
Почти все свободное время
я теперь провожу в библиотеке, глотая и впитывая в себя книги. Круг моих
интересов достаточно широк: Достоевский, Флобер, Диккенс, Хемингуэй, Фолкнер -
любые романы, которые попадаются под руку. Мой голод из тех, что нельзя
насытить.
avatar
0
3 Мango • 22:13, 09.06.2024
28 апреля.
 
Ночью мне приснилось как
мама ругается с папой и с учительницей в школе №13, где я учился, пока меня не
перевели в 222-ю…
- …Он нормальный! Он
нормальный! Он вырастет и будет как все остальные! Лучше, чем все остальные! -
Она пробует вцепиться учительнице в лицо, но папа крепко держит ее. - Он будет
ходить в колледж! Он станет знаменитым! - Она выкрикивает это снова и снова,
вырываясь из папиных рук. - Он будет ходить в колледж!
Мы в директорском кабинете
и кроме нас тут полно народу. У всех смущенный вид, и только заместитель
директора слегка улыбается и отворачивается, чтобы никто этого не заметил. В
моем сне у директора длинная борода, он плавает по комнате и показывает на меня
пальцем:
- Его необходимо
перевести в особую школу. Государственная специальная школа в Уоррене - вот,
что вам нужно! Он не может оставаться здесь!
Папа выталкивает маму из
кабинета, но она продолжает кричать и плакать. Я не вижу ее лица, но огромные
красные слезы капают и капают на меня…
Утром я смог не только
вспомнить сон, но и снова проникнуть памятью сквозь туман - туда, где мне шесть
лет и где все это случилось. Норма еще не родилась. Мама - крохотная
темноволосая женщина. Речь ее тороплива, а руки постоянно в движении. Помнится,
она все время трепетала вокруг папы, как большая заботливая птица. Папа очень
уставал на работе, и у него не было сил отмахиваться от нее.
Я вижу Чарли. Он стоит
посреди кухни со своей любимой игрушкой - ниткой с нанизанными на нее бусинками
и колечками. Он вращает нитку, она накручивается на палец, рассыпая вокруг
яркие вспышки. Он может играть с ней часами. Я не помню, кто сделал ее и куда
она потом делась, но помню, как он восхищенно смотрит на яркие мерцающие круги…
Она кричит на него… нет,
она кричит на отца:
- Я не собираюсь
забирать его из школы! С ним все в порядке!
- Роза, хватит
обманывать себя, будто он нормальный ребенок. Посмотри на него. Роза! Ему уже
шесть лет, а…
- Он не идиот! Он как
все дети!
Папа печально глядит на
сына, играющего со своей ниткой. Чарли улыбается и вытягивает руку, чтобы папа
увидел, как здорово она крутится.
- Выбрось эту
гадость! - вопит мама и бьет Чарли из руке. Нитка падает на пол. - Иди поиграй
в кубики!
Чарли напуган этой
внезапной вспышкой гнева. Он не знает, что будет дальше. Его начинает бить
дрожь. Родители продолжают спорить, и голоса, перелетающие от одного к другому,
туго охватывают его, сжимают внутренности. Паника.
- Чарли, марш в
уборную! Только посмей наделать в штаны!
Конечно, он послушался бы
ее, только ноги почему-то не двигаются. Его руки взлетают вверх, защищу голову
от удара.
- Ради бога, Роза!
Оставь его в покое! Посмотри, как ты напугала его. Всегда ты так, а бедный
ребенок…
- А почему ты не
помогаешь мне? Почему я все должна делать сама? Я каждый день занимаюсь с ним
чтобы он не отстал. Он просто медлительный, вот и все!
- Не обманывай себя,
Роза, это нечестно. Ты дрессируешь его, как животное. Не приставай к нему.
- Мне хочется, чтобы
он стал таким, как все!
Пока они спорят, живот Чарли
болит все сильнее и сильнее, будто собирается взорваться. Он прекрасно
понимает, что нужно идти в туалет. Он просто не может заставить себя. Куда
удобнее сделать все прямо тут, на кухне, но это неправильно, и она ударит его.
Он хочет свою нитку обратно. Если бы она была у него и крутилась, он смог бы
удержаться и не наделать в штаны. Но игрушки нет - колечки и бусинки
разлетелись по кухне, а нитка лежит около плиты.
avatar
0
4 Мango • 22:13, 09.06.2024
Странно, хотя голосадоносятся до меня совершенно отчетливо, я по-прежнему не вижу их лиц, только
размытые очертания. Папа - огромный и неторопливый, мама - маленькая и быстрая.
Прислушиваясь к их спору, мне так и хочется заорать изо всех сил: «Да
посмотрите же вы на него! Вниз, на него! На Чарли! Ему нужно в туалет!!!».
Они спорят, а Чарли стоит,
вцепившись ручонками в свою красную клетчатую рубашку. В словах, проскакивающих
между ними словно искры, слышны злоба и сознание своей вины.
- В сентябре он снова
пойдет в тринадцатую, и снова пройдет весь класс!
- Ну посмотри же
правде в глаза! Учительница сказала, что он неспособен ни к какой серьезной
работе.
- Эта стерва? О, я
знаю, как назвать ее в следующий раз! Пусть только начнет, и я напишу не только
в попечительский совет! Я выцарапаю глаза этой грязной шлюхе! Чарли, что ты так
извиваешься? Иди в туалет. Иди сам. Ты знаешь, куда идти.
- Разве ты не видишь
- ему хочется, чтобы ты пошла с ним. Ему страшно!
- Отстань! Он
прекрасно сходит и один. В книге написано, что это придаст ему уверенности и
создаст чувство достижения цели.
Но ужас, который вызывает
у Чарли холодная, облицованная белым кафелем комнатка, превозмогает все. Он боится
идти туда один. Он протягивает к маме руки и всхлипывает:
- Ту… туа…
Она бьет его по рукам.
- Хватит, - говорит
строго. - Ты уже большой мальчик. Иди прямо в туалет и сними штанишки, как я
тебя учила. Предупреждаю - если обделаешься, накажу.
Я почти чувствую корежащие
его спазмы, а эти двое стоят над ним и ждут, что же он будет делать.
Всхлипывания становятся все тише и тише, и внезапно он теряет всякий контроль
над своим телом. Он закрывает лицо руками и пачкает себя.
Облегчение и страх. Сейчас
она будет бить его. Вот она уже наклоняется к нему, крича, что он плохой
мальчик, и Чарли ищет спасения у отца.
…И вдруг я вспоминаю, что
ее зовут Роза, а его - Матт. Странно, что я забыл, как зовут маму и папу. Ведь
я помню, как звали сестру. Не помню, когда я в последний раз думал про них. Мне
хочется увидеть Матта, понять, о чем он думает в этот момент. Когда она начала
бить меня, он повернулся и ушел на улицу.
Если бы я только мог
разглядеть их лица!
avatar
0
5 Medicall • 02:40, 12.06.2024
sagboluň, ýene garaşýas dowamyna
avatar
0
6 Merdan • 10:25, 12.06.2024
Мне хочется, чтобы
он стал таким, как все!

Il ýaly
avatar

Старая форма входа
Total users: 203